Путь действительно был знаком до мелочей - хотя теперь был другим. На улицах нет играющих детей, деревья не просто голые, что было бы понятно в это время года, а совершенно мёртвые, уродливо-искорёженные, окна домов покрыты пылью и грязью, похожи на бельма слепца... Впрочем, Томас уже не был уверен, изменилось ли что-то. Смутное ощущение, что раньше всё выглядело не так, смешивалось с впечатлением, что это самые подходящие декорации для пережитых им разочарования и унижения.

А вот это точно было внове - над одним из домов в соседнем квартале (домишки в один-два этажа позволяли обозреть хоть края крыш почти всего района) виднелось лёгкое тёмное марево - аура Забвения. Не слишком заметная - не зря прежде, ещё не сроднившись так с этой стихией распада, Томас никогда этой дымки не замечал, - но всё же...

Дворами, протиснувшись в щель в сгнившем, полуразвалившемся заборе, Томас попал на соседнюю улицу. Нужное здание было всего в паре домов от него. Этот дом оказался выше и просторнее большинства остальных поблизости, и двор у него тоже был шире. Отчасти здание скрывали деревья, растущие во дворе. Дом был, как и все вокруг, двухэтажным, но потолки там, похоже, были более высокими, а кроме того, чердак по своим размерам вполне мог оказаться жилым. Широкое крыльцо с навесом, резные наличники на окнах, множество других мелких деталей говорили о том, что владельцы здания не бедствуют даже на фоне высшей прослойки среднего класса, проживавшей в этом районе и стремятся это показать. В то же время искривлённые, насквозь проржавевшие водосточные трубы, огромные куски отвалившейся штукатурки, обнажающие тоже выщербленные, осыпающиеся кирпичи, глубокие трещины в изящных деревянных колоннах, поддерживающих этот навес - всё это производило впечатление большего упадка и запустения, чем всё, что видел Томас, было явно тронуто распадом больше прочего. Кроме того, тёмная, подрагивающая дымка Забвения - теперь, глядя на дом в упор, Томас почти не видел её, зато этот эффект видел отлично - слегка искажала очертания здания, будто марево над костром, и где-то на периферии зрения казалось, что углы изгибаются каким-то невообразимым образом, что штукатурка или даже цвет штукатурки ни на чём не держится, как текстуры при сбое в компьютерной игре, что стены проваливаются сами в себя... Пристальный взгляд немедленно развеивал это ощущение - в той части, на которую Томас в этот момент смотрел прямо.

Ожидание было вознаграждено - через минуту сквозь дверь прошёл, на секунду утратив чёткость очертаний, будто кольцо дыма, призрак. Это был мужчина, возраст которого Томасу было сложно определить - не моложе средних лет, но может быть и намного старше. Худой высокий человек с непропорционально большой головой (этот эффект только усиливала пышная грива волос, то ли седых, то ли тускло-русых и блестящих в призрачном обличии) был облачён в очень поношенный, но аккуратно - насколько это возможно в таком состоянии - сидящий сюртук чуть меньшего, чем нужно, размера, столь же несвежую рубаху с кружевным воротником и штаны, тоже слишком узкие для него и лоснящиеся на коленях. Большие тёмные глаза с любопытством глядели на гостя. Лицо мужчины пересекали глубокие мимические морщины, но это говорило скорее о живости, чем о возрасте - он и сейчас поднимал брови и неуверенно улыбался с чрезмерной экспрессивностью, достойной актёра фарсовых комедий, причём его лицо непрерывно подрагивало, будто в поисках ещё более несуразного выражения. На пальцах с довольно длинными и сужающимися к концу (как когти... или изящный маникюр) ногтями и раздутыми суставами красуется несколько массивных перстней - печатка-череп, перстень с большим тёмным камнем...

Незнакомец поклонился - явно со знанием дела, хоть и неизящный от природы - и осведомился неожиданно звучным и приятным, весьма мужественным голосом:

-С кем имею честь? Чем могу помочь, любезнейший?

Томасу было несколько сложно определить, исходят ли от его собеседника миазмы Забвения, стоя вплотную к этому дому - к слабым дуновениям распада, обволакивающим здание, могло примешиваться столь же слабое эхо от его обитателя, а могло и не примешиваться...
Мужчина улыбнулся шире, обнажив слишком крупные и оттого неровные зубы:

-О, конечно! Правда, я не видел ровным счётом ничего странного уже долгое-долгое время, однако с радостью отвечу на любые ваши вопросы, герр Томас! Я обожаю гостей. Прошу вас, прошу, проходите! Мой дом - ваш дом!

Вновь поклонившись, он сделал приглашающий жест в сторону запертой двери, явно ожидая, что гость войдёт первым.

Пройдя за дверь, Томас оказался в очень плохо освещённом узком коридоре. Его стены были густо увешаны фотграфиями - правда, такими выцветшими и запылёнными, что разобрать, кто на них изображён, Томас толком не мог. На полу - явно скрипучий рассохшийся паркет. Коридор ещё сужала параллельная ему лестница на второй этаж. Помимо неё, из него вело два дверных проёма в дальнем его конце.
Через мгновение рядом с Томасом появился и хозяин, который несколько фамильярно (хотя сохраняя вид крайней учтивости) положил руку на плечо своего гостя, увлекая его к одной из этих дверей.

-Прошу вас, прошу вас!.. В гостиную!..

Временный Корпус - 9

Запахи редко проникают за Завесу, но сейчас Томас чувствовал, как же вокруг душно: в этом общем впечатлении скорее угадывались, чем ощущались, ароматы немытых тел, плесневеющих ковров, болезни, пыли...

Гостиная оказалась тоже освещённой очень тускло, её углы тонули во мраке. Когда-то это была явно очень мило обставленная комната, но сейчас... Как и в случае с домом, на всём здесь лежала даже более заметная печать разложения, чем всюду вокруг Томаса в последние дни. Салатовые обои выцвели отслаивались длинными влажными полосами, с изящной люстры свисали гирлянды пыли, и такой же слой пыли покрывал ковёр. Стены тут тоже были покрыты фотографиями.

В одном углу, в кресле, из которого клоками лезла обивка, Томас заметил смутную тень. Эту фигуру было куда легче увидеть, чем большинство быстрых, из-за всё той же лёгкой дымки Забвения, обволакивающей её; в районе головы в этом тёмном облачке будто проскакивали электроразряды - если только искры могут быть чёрными.

-Прошу вас, герр Томас, присаживайтесь. - хозяин плюхнулся на софу, синяя бархатная обивка которой, кажется, расползлась бы немедленно, будь его зад сделан из плоти. Заметив взгляд гостя, он добавил с улыбкой. - О, это моя правнучка. Не волнуйтесь, она нам не помешает. Итак, что за дело привело вас в мою скромную обитель, уважаемый герр Томас?

-Итак, я проживаю тут уже более полувека, а имя моё Отто Убервальд... О, простите, это вам, конечно, и так известно! Постыдно люблю говорить о себе, ваш вопрос слишком расположил меня к этому пороку. - всплеснул руками гостеприимный хозяин, которому явно недоставало возможности покраснеть, будучи мёртвым. - Так какой именно срок из этих почти шести десятилетий вас интересует? Последние недели никакими примечательными событиями мне не запомнились. По правде сказать, вы - первое новое лицо, что я увидел с начала сентября. То есть, я хочу сказать, первое лицо извне - я, конечно, видел вас неоднократно на соседней улице... Правда, мои показания немного стоят: я почти не покидаю дом, так что если тут и был некий Пожранный Тенью, я бы его вполне мог не заметить... Для меня главное - моя семья, и всё необходимое - здесь...

Убервальд трещал без умолку, несколько мешая Томасу сосредоточиться на своих наблюдениях. Рассмотреть фото сквозь пыль, потрескавшиеся стёкла или повреждения на самих карточках было непросто, но всё же Томас кое-что уяснил. Фото были преимущественно групповые, большей частью - непрофессиональные. Примерно два из трёх персонажей на фотографиях были чем-то похожи на Отто - диспропорциональной  головой, неровными зубами, формой пальцев, взглядом... Фото преимущественно были пронизаны оптимизмом, показавшимся Томасу каким-то натужным, улыбки - нервическими... Фотографии были, судя и по их сохранности, и по костюмам, разных лет, охватывая никак не меньше десятилетий четырёх-пяти...
Меньше он смог понять про правнучку Отто. "Подсветка" забвением привлекала к ней внимание, но не делала её большим, чем грузный мутный силуэт в кресле. Она немного напоминала грозовой фронт - подрагивающие тёмные облачка и зона грозы под черепом: приглядевшись, Томас убедился, что маленькие чёрные молнии периодически бьют именно сквозь её мозг - ни в каком ином месте.

-Ну что вы! - всплеснул руками Отто. - В сущности, этот район - образование новое. Моя семья переехала сюда, как я уже сказал, чуть более полувека назад, когда варвары-североамериканцы практически разрушили своими ужасными бомбами Пиркхаймершстрассе, как и почти весь наш цветущий город. К счастью, никого из моих потомков не задело, но дом пострадал, а улицу реставрировали целиком... Итак, мы вынуждены были перебраться сюда. Прискорбно - ведь с тем домом связано столько прекрасных воспоминаний!..

Отто, голос которого даже чуть сорвался от сожаления  ностальгии (очень сложно было понять, кривляется ли он, или действительно неумеренно сентиментален), сделал паузу и устремил очи горе. Через несколько мгновений он сморгнул и продолжил:

-Но, конечно, главное не стены, а люди. Я с наслаждением покажу вам наше скромное семейное обиталище, герр Томас!.. Однако должен предупредить вас - здесь, на первом этаже хотя бы общие комнаты оставлены бездверными, но во всём остальном доме дверей множество, и они почти всегда закрыты. Любовь к уединению и изоляции у нас своего рода семейная традиция. Конечно, моя милая Агнесса преуспела в этом больше прочих. - он кивнул на правнучку и встал, готовясь, видимо, провожать гостя, куда тому будет угодно.

Однако вопреки его надеждам, определить местонахождение источника не удалось - казалось, Забвение просто пропитало тут стены, будто какой-то въедливый запах, копящийся год за годом. Пока Томасу не удавалось ощутить в нём ни движения, ни мест особой концентрации. Да и вообще заметить дыхание Забвения уже тут, внутри дома, было сложнее - снаружи здание выделялось скорее по контрасту с окружающими, тут же о его миазмах говорила лишь атмосфера упадка и депрессии...

-Итак, что вам показать, герр Томас? Тут, на первом этаже, у нас есть занимательная коллекция... Сказать честно, коллекция самых разнообразных вещей. Мой внук был человеком увлекающимся и часто менял свои интересы, а уж дальнейшие поколения лишь увеличили разнообразие. Наверху сейчас моя праправнучка, она художница и очень талантливая! Вы непременно должны увидеть её картины! Ещё там другая моя внучка занимается с прапраправнуками, я как раз наблюдал за их учёбой, когда вы почтили своим визитом... - Отто тараторил без умолку, то забегая вперёд, то следуя за Томасом.

-О, конечно! - Отто мгновенно переменил направление и увлёк Томаса за собой, заставив его сделать по коридору несколько шагов назад. Вход в комнату с коллекциями находился под лестницей, чуть утопленный в стене и задрапированный чёрной тканью - очевидно, хозяева дома не слишком хотели привлекать к этой комнате внимание, хоть не то чтоб по-настоящему её прятали. Движение призраков подобно лёгкому сквозняку заставило занавеси качнуться, и Томас вместе с хозяином дома оказались внутри.
Комната была не освещена, и будь Томас жив, он, вероятно, вообще ничего бы не видел, - из Мира Теней же он мог разобрать большей частью силуэты, цвета и детали скрадывала темнота. Похоже, коллекция была совсем не систематической - комната была заполнена предметами изобильно, до тесноты, но отчасти теснота объяснялась и тем, что стояли и лежали они как попало, разве что не кучами. Едва войдя, Томас натолкнулся на стол, буквально покрытый разнообразными ножами и кинжалами - кажется, большей частью ритуальными или архаичными, с разнообразно изогнутыми клинками, кистями на рукоятях  и тому подобным. За столом угадывалось несколько силуэтов, похожих на человеческие - приглядевшись, Томас понял, что это языческие идолы, судя по пухлым губам - африканские (по крайней мере, некоторые из них). Небольшая статуэтка того же типа, обнимающая выпяченный живот и утыканная толстыми гвоздями, стояла и в углу столика с ножами. Несколько статуй чернело и у противоположной стены... Там же был ещё один стол - с книгами, стопки книг лежали на полу под ним и рядом. Наконец, на стенах, на книгах и коробках Томас увидел невысокие ящички со стеклянными крышками - содержащие, как он понял, приглядевшись, приколотых на булавки насекомых.

Особое внимание Томаса привлекло несколько предметов. Один из идолов, стоящий в углу и почти невидимый за другими статуями, источал лёгкий аромат Забвения, лишь чуть выделяющийся на общем фоне этого дома. Примерно так же мерцал чёрным светом Забвения длинный прямой кинжал с волнистым клинком на столе - и на том же столе гораздо ярче пульсировал тёмными пятнами изогнутый полумесяцем нож, будто в Мире Теней кровь на нём была свежей - если не живой. И, наконец, в дальнем углу на стопке книг стояла невысокая лампа с простым светлым абажуром - Томас не сразу заметил, что не так, но затем осознал, что стоит она по эту сторону Савана - Реликвия, а не реальный предмет.

-Всё началось с коллекции ножей... - тем временем разливался жизнерадостный Отто. - Любовь к острым предметам Гансу, несомненно, привил отец, и став постарше, мой милый внук страстно увлёкся холодным оружием... Вот, как видите, собрание ножей прекрасное, все в отличном состоянии, остры как бритва и посейчас... Приобретая клинки из экзотических стран, Ганс постепенно увлёкся экзотикой - вся эта африканщина была в моде в начале двадцатого века, вы же помните... И вот перешёл на эти языческие изваяния - несомненно, дикарям недостаёт искусства белых художников, так что эти поделки нельзя поставить высоко, но, должен признать, мне нравится выразительность некоторых образов...

Идол, изображающий мужчину с диспропорционально короткими ногами и бесстрастным лицом, покрытым насечками в каком-то тревожащем узоре, с аккуратно вырезанными дырами вместо глаз, казалось, тоже смотрел на Томаса. Призрак клерка ощутил запах крови. Лезвие ножа на ощупь было... нет, не было, но в первую секунду казалось липким, Забвение покалывало пальцы Томаса, как статическое электричество.

-Да-да, он был в известном смысле человек со вкусом. Впрочем, признаюсь, хоть это и нескромно, что среди моего потомства людей заурядных практически не встречается, кровь вкупе с воспитанием... О, вы заметили! Это уже часть моей коллекции, даже моя гордость. Непросто было её достать, особенно в то тяжёлое время. Вихри свистели на улицах непрестанно, всюду с воем носились Пожранные Тенью, да и бомбардировки, скажу я вам, даже в посмертии остаются явлением неприятным... Ко всему прочему, проволока тогда уже вовсю разрасталась вокруг... А впрочем, это к вопросу отношения не имеет - эту дивную лампу я вытащил из Бури, а не нашёл на месте изготовления. Насколько мне известно, есть не более двух сохранившихся изделий Ильзы Кох в мире Быстрых и не более пяти - в Мире Теней. И одно из них перед вами! - последние фразы Отто произнёс тоном заправского конферансье в цирке уродов.

-О, значит, вы не увлекаетесь историей нашей страны? Должен признать, я при жизни тоже не слишком интересовался ею - но двадцатое столетие было столь восхитительно! Я получил безмерное удовольствие от наблюдения истории, так сказать, в её живом движении. - глаза Отто блестели от восторга, - Я, знаете ли, порой скучаю по первой половине века. Сейчас Германия стала такой же скучной, второстепенно-благонамеренной страной, как во времена моей молодости. Застойный прудик посреди Европы. А ведь каких-то шестьдесят-семьдесят лет назад... Вы не застали ни одну из Великих войн, Томас? Что я говорю, конечно, нет, иначе, верно, вы слышали бы о фрау Кох.

Не без труда перегнувшись сквозь штабеля книг, коробок и коллекций жуков, привставший на цыпочки Убервальд бережно взял лампу за основание.

-Что ж, я всёже не историк, чтоб определять значимость подобных вещей. Но мне абажур из человеческой кожи кажется очаровательным напоминанием о том славном времени, когда самый воздух моей родины был пропитан безумием, и когда она гордо несла это безумие всей Европе... - Отто медленно вращает лампу в руках, и желтоватый, обшитый по краям крупными стежками абажур поворачивается к Томасу другой стороной. Стороной с изящно набитой, хоть и чуть расплывшейся татуировкой, изображающей падающего ангела, обнимающего горящее сердце.

-О, я его не прятал. Приношу извинения, конечно, нужно было показать лучше в первую очередь гостю, но я так люблю эту вещицу... Невольно засмотрелся сам. Да, полагаю, имеет. Впрочем, я не видел Кохов за работой - если на то пошло, вовсе не видел их, хотя их имена в то время были на устах у многих в нашем Легионе... Благодаря этому я и пустился всё же на розыски вещей, подобны этой лампе. Но да, полагаю, о материале по ней можно кое-что сказать. Думаю, это был какой-то подпольщик из этих, марксистов, Bolschewisten. Едва ли иудей сделал бы подобную татуировку... Хотя это мог бы быть и содомит, в этом рисунке есть, определённо, что-то похотливое, вы не находите, Томас? - Отто игриво подмигнул собеседнику. - Я, право, никогда не пытался найти в Мире Теней кого-то, кому эта кожа могла принадлежать - полагаю, он в любом случае или в Королевстве Проволоки или в Лабиринте... Хотя эта мысль довольно забавна... Преподнести ему светильник из его же спины!

Отто захихикал неприятным кудахтающим смехом. С каждой минутой его плечи тряслись всё сильнее - похоже, такая мысль веселила его чем дальше, тем больше.

Отто осторожно поставил лампу на место, несколько раз чуть подвигая её, чтоб встала поустойчивей.

-Конечно, конечно! Вы просто обязаны это увидеть, Томас! Настоящее искусство! Моя милая маленькая Хильма - истинный талант. И без ложной скромности скажу, это в первую очередь результат воспитания и атмосферы в семье. Прошу вас...

Всё это хозяин говорил на ходу, покидая комнату с коллекцией и провожая Томаса (Отто поминутно притормаживал, раз за разом повторяя приглашающие жесты, и тем самым скорее замедлял их движение) на второй этаж. Его планировка оказалась сходной с первым - тоже нервирующе узкий коридор, очень плохо освещённый и изрядно тронутый распадом, только дверей на сей раз было больше и все заперты.

-Прошу, прошу, герр Томас, вот её комната... - Отто как заправский швейцар застыл в полупоклоне у одной из дверей, обшарпанной и потрескавшейся (как, впрочем, и остальные).